В меру таланта (или его отсутствия) художественные отчёты о похождениях казаков в Мордхейме
История банды
Атаман застыл, погружённый в свои мысли, завороженный пляской языков пламени. Из темноты, окружающей стоянку, бесшумной тенью явился огромный зверь и, шумно чихнув, ткнулся холодным носом в ухо старому воину. Тот запустив руку в косматую медвежью шерсть, и косолапый запыхтел от удовольствия. Медведь отличался скверным нравом, утробным рычанием встречая любого, кто подходил к нему слишком близко. Кроме, разве что, медвежьего пастыря. Однако к атаману он питал совершенно неясную окружающим привязанность. Зверь, мгновение назад расслабленно урчащий, вдруг замер и напрягся, вглядываясь в недоступную человеческому глазу темноту. Убедившись, что приближающийся не является угрозой, он фыркнул и направился прочь, в сторону костра, где расположился его хозяин.
Увидев, что зверь ушёл, подошедший к огню есаул вздохнул с облегчением: он чувствовал себя спокойно рядом с медведем только в случае, когда тот был в компании с медвежьим пастырем. Опустившись на корточки, есаул выставил руки вперёд, грея их над пламенем, и, поколебавшись, спросил:
- Василий Николаевич, может, всё же расскажете, зачем нам нужно в проклятый город?
Атаман устало закрыл глаза, и память в тысячный раз отбросила его назад, в ту страшную ночь.
Нежить, ворвавшаяся в станицу смяла сопротивление казаков, задавив их числом. Лишь на площади в центре станицы, возле камня-обелиска, воздвигнутого в честь Урсуна в незапамятные времена, горстка выживших воинов под его началом, кольцом окружив немногих спасшихся женщин и детей, испуганно жмущихся друг к другу, отражала атаки восставших мертвецов. Их гибель была делом времени, и cпустя мгновение после того, как к нему пришла эта мысль, клинок атамана застрял в гниющем теле зомби. В отчаянии пнув падаль, старый воин освободил клинок, но мгновений промедления хватило врагам, чтобы навалиться на него со всех сторон.
С удивлением он обнаружил себя живым. Полдюжины мертвецов удерживали его, крепко прижав к земле. Однако спустя мгновение он позавидовал погибшим: из окружающей площадь тени шагнул некромант. Старого воина ждала участь в сто раз хуже смерти. Внезапная и ужасная догадка поразила его. Обернувшись, насколько это позволяли тиски захвата, атаман застонал: среди выживших оказалась его кровинушка, его ненаглядная дочь. Некромант проследил этот взгляд.
- Твоё дитя... - прошипел проклятый колдун, - хочешь спасти его? Мне как раз нужен помощник... Тот, кто прольёт кровь на этот камень.
Некромант кивнул в сторону обелиска, и пара скелетов подтянули к нему ребёнка.
- Пролей кровь! И я отпущу её...
Старый воин почувствовал, что сжимающая его мёртвая хватка слабеет. И вот он стоит перед обелиском с ножом в руках, склонившись над чужим ребёнком. Дмитрий. Ему всего десять зим. Он не плачет, лишь закрыты глаза и вздрагивают плечи. Он готов к смерти. Неужели он и правда думает, что старик пойдёт на предательство, на сделку с врагом?
Некромант стоит далеко, окружённый кольцом живых мертвецов. Ритуальный клинок его прижат к горлу дочери старого солдата. Ножом его не достать. Но этого и не нужно. Рука атамана взметнулась, словно пружина, и из потайного кармана в ладонь скользнул пистоль, и спустя мгновение спокойное торжество в глазах колдуна сменилось ужасом.
Грянул выстрел, и некромант откинулся назад... но устоял. Спустя мгновение он выпрямился. Половина лица его была изуродована картечью, половина - безудержной яростью. Он пережил этот выстрел. Всё пропало.
- Смотри, что ты наделал, старый дурак, - прошипел он.
И лезвие скользнуло по горлу девушки. Она выскользнула из рук колдуна и упала в пыль, захлёбываясь собственной кровью. Мир перестал существовать.
- Прикончите всех, - бросил колдун, растворяясь в клубах чёрного дыма.
Однако его приказу не суждено было исполниться. Из темноты с рёвом вырвался первобытный кошмар, расшвыривая нежить. Когти огромного медведя рвали мёртвую плоть, словно бумагу, и она тут же сгорала в ярком белом пламени. Несколько мгновений спустя всё было кончено, а на месте грозного зверя предстал крепкий бородатый мужчина с покрытым морщинами лицом, волосатыми руками и густой копной волос, одетый в одну лишь набедренную повязку.
- Пойдём со мной, воин, - негромко позвал он атамана за собой, - нам нужно поговорить...
Атаман открыл глаза - и воспоминание вновь развеялось.
- Хорошо, Андрей, я скажу тебе. Всё дело в Алёне. Отец Медведей обещал вернуть её, если я кое-что для него сделаю. К сожалению, большего я пока не могу сказать.
Есаул побледнел. С гибелью дочери атамана жизнь, казалось, потеряла всякий смысл. Она была всем для него. Так же , как и для отца.
- Я готов, Василий Николаевич. Даже если это будет стоить мне жизни. Я пойду за вами, куда скажете...
Выбор локации для первого боя
- В проклятый город мы попадём через Восточные ворота, - после некоторого раздумья объявил атаман.
- Может, через Южные лучше будет, там, где кладбище, Василий Николаевич? – в глазах есаула появился хищный блеск, - Заодно и дюжину-другую мертвяков порубим!
- Нет, Андрей.
Кто-то из бойцов, слышавших разговор, раздосадовано хмыкнул, один из отроков – Димка, кажется, - шумно и с облегчением вздохнул. Слишком свежи были его воспоминания о той страшной ночи, не переборол он ещё своего страха перед нежитью.
Видя, что есаул разочарованно понурил плечи, атаман решил пояснить свой выбор:
- Андрей, нас сейчас слишком мало, чтобы с нежитью сечься. Не хочу я терять бойцов. Восточные ворота – самый безопасный вход. Кроме того, даже там можно будет найти что-то полезное. А в городе мы должны встретиться с моим другом. Человек он лихой и рисковый, но надёжный. Промышляет продажей разных диковин, что в городе найдёт. За звонкую монету Иван снабдит нас оружием и людьми.
На том и порешили.
Первая кровь
- Батька, я что-то видел, зуб даю! – в очередной раз встрепенулся отрок.
- Остынь, малец, - шикнул на него один из стрельцов, снабдив для верности слова подзатыльником.
Они пришли в проклятый город самым безопасным путём. Однако фраза «самый безопасный» в отношении Мордхейма значила лишь чуть меньшую, чем в остальных случаях, вероятность сгинуть, но нисколько не безопасность в исконном смысле этого слова.
Вернувшийся из разведки отрок доложил, что совсем недалеко, всего в паре кварталов отсюда, отряд гномов сошёлся в схватке с зеленокожими.
- Мало того, на стороне орков бился великан! Такой огроменный! – сбиваясь от волнения, докладывал разведчик.
Переглянувшись с есаулом, атаман вынес вердикт:
- Не наш бой! Нормальные герои, как говорится…
И отряд двинулся в обход, тщательно стараясь быть незамеченным. И всё же людей не покидала тревога. То и дело в тенях мелькали силуэты, заметные лишь боковым зрением и исчезающие, стоило только обернуться в ту сторону, чтобы попытаться внимательнее их рассмотреть. Когда один из отроков, запнувшись, испуганно вскрикнув, скатился в какую-то яму, весь отряд ощерился оружием. Однако в этот раз тревога оказалось ложной: мальчишка всего лишь зацепился за какой-то камень. Выбравшись из ямы, оказавшейся полузасыпанным подвалом какого-то разрушенного дома, он подошёл к атаману:
- Смотрите, батька! – сказал он, протягивая к старому воину ладони, - Похоже на ту штуку, которую вы говорили искать!
В ладонях лежал странный камень: крупный зелёный кристалл причудливой формы, практически не отражающий света. При виде этого предмета глаза атамана зажглись радостью, и он, обернув руки платком, выхватил из ладоней мальчишки камень, отправив в свою сумку.
- Никогда больше не бери проклятый камень пустой рукой, Димка! – неожиданно сердито сказал атаман и, смягчившись, добавил: - Держи! Заслужил…
Блеснув на солнце, в ладонь парня упала золотая монета, и, провожаемая алчными взглядами остальных бойцов, скрылась в его мошне.
Пожалуй, это было ошибкой: продвигаясь дальше, члены отряда больше посматривали себе под ноги, чем по сторонам, забыв про странные тени, мелькающие вокруг, и даже Туча не обращал внимания на то, что его питомец начал тревожно оглядываться, шумно втягивая носом воздух. И это едва не стоило жизни другому отроку: пущенная откуда-то сверху стрела отбросила его на землю.
Туча метнулся к парню и, не думая о своей безопасности, оттащил того за угол.
- Ну и крепкая же у тебя черепушка, малец, - хмыкнул он, тормоша, к счастью, лишь оглушённого отрока, отделавшегося рассечённой кожей на лбу.
Воины мгновенно забыли о возможных сокровищах, сокрытых в пыли у них под ногами и рассыпались, двигаясь от укрытия к укрытию, чтобы не стать жертвой невидимых пока что стрелков.
Град арбалетных болтов не стихал, однако алчность, затмившая разум людей и сделавшая их неосторожными, уже сменилась прежней собранностью и осмотрительностью опытных бойцов.
Подбираясь всё ближе и ближе, они наконец-то увидели, кто им противостоял: высокие и худые фигуры с мертвенно бледной кожей, исполненные изящества хищных птиц. Их движения были столь быстры, что становились размытыми. Пожалуй, даже самые ловкие акробаты из мира людей не смогли бы двигаться с такой нечеловеческой грацией.
И всё же их совершенные движения не рождали в душах воинов восхищения. Лишь обжигающую ненависть, знакомую жителям Кислева, сотни лет сражающихся со врагами рода людского. Эти существа, славящиеся своей жестокостью, были знакомы атаману и есаулу. Тёмные эльфы…
Воины упорно двигались вперёд, прижимаясь к стенам и прячась за любыми возможными укрытиями пока, наконец, их осторожность не была вознаграждена. Подойдя на дистанцию, достаточно близкую для стрельбы, одновременно они вскинули короткие луки, и фигура, замершая на втором этаже руин с арбалетом, охнула и осела на пол.
Рядом в окне мелькнул силуэт, подсвеченный странным фиолетовым пламенем.
- Ведьма, - вскрикнул есаул, - указывая туда.
Один из стрельцов среагировал мгновенно: стрела, выпущенная навскидку, метнулась к цели, но несмотря на то, что атаман мог бы поклясться, что она нашла свою цель, фигура в окне лишь пошатнулась и спешно отпрянула назад, в темноту брошенного дома.
Из переулка впереди с диким рёвом бросился вперёд медведь. Атаман на мгновение замер, любуясь огромным зверем. Тот представлял одновременно ужасное и величественное зрелище, однако тёмные эльфы не дрогнули, и сразу трое встало на пути медведя. Тонкие фигуры их изгибались, словно в танце, уворачиваясь от неистовых атак зверя. Ответные удары их не пробивали толстой шкуры, однако приводили медведя в ещё большее бешенство. Понимая, что вырвавшегося вперёд косолапого нужно выручать, кислевиты бросились вперёд, забыв о собственной безопасности, и атаман едва не поплатился за свою беспечность: замершие на крыше нелюди разом разрядили в него свои скорострельные арбалеты.
Старого воина бросило наземь, и в глазах есаула, испугавшегося за старика, мелькнул страх: что будет, если сгинет? Так нелепо… Однако мгновение спустя атаман оказался на ногах, и из-под разорванного кафтана блеснула металлическим плетением воронёная кольчуга. Лицо эльфа-стрелка, увидевшего, что стрелы не принесли вреда его врагу, искривилось гримасой ненависти и разочарования. Бросив взгляд на поле боя, он что-то прошипел своим сородичам, и они, вспышкой колдовской вспышкой заставив медведя отшатнуться, бросились врассыпную, волоча двоих изрядно покалеченных зверем сородичей, и словно по волшебству растворились в тенях, оставив раздосадованных кислевитов, жаждавших обагрить клинки кровью чужаков, ни с чем. Чуть позже, когда бойцы отряда осознали, что они миновали ворота, досада сменилась удовлетворением, а радости добавила довольно богатая добыча, найденная в подвалах дома, где были встречены тёмные эльфы.
Позже, сидя в удивительно хорошо сохранившемся кресле во внутреннем дворике дома, избранного отрядом в качестве временной базы, есаул думал о том, что увидел сегодня.
Что это за броня, способная выдержать арбалетный болт, пущенный почти в упор? И как куски этого странного камня помогут вернуть к жизни Алёну? – размышлял Андрей, - Похоже, наш атаман полон сюрпризов…