Если вы меня спросите, чему я отдал в моей феерической жизни времени больше, чем самокопанию, лирике и попугайчикам, то я непременно отвечу: ролевым, матього, играм. (ну конечно же не «тем самым»)Да, этот сомнительный, но не непреложный факт моей биографии во многом определил мой досуг, круг общения, пристрастия, мою, так сказать, культурную среду, тут уж ничего не поделаешь. Да и не так уж это и плохо, прямо скажем. И, окидывая взглядом былое, которое, как известно, рассматривается в более радужных тонах, чем настоящее, я хочу вам рассказать о моей первой ролевой игре. Читателям, причастным этому подозрительному для лесников и университетских дирекций занятию, надеюсь, будет вдвойне интереснее узнать о том, как другие лишались своей безмятежной внеролевой девственности.
Итак, шел 1999 год. Поговаривали об очередном конце света, который дружно устроят компьютеры, недоложив нулей к дате будущего года, и рванув все ядерные запасы под новогоднее обращение президента (какого то из). Я перешел в восьмой класс, пережив седьмой с Божьей помощью и помощью тяжелого талмуда Карнеги. Кроме того, я стал постепенно скурвливаться, отходя от образа задумчивого очкарика, начал готично и постоянно курить, с религиозным трепетом познал труд М. Бул-ва «М. и М.», и открыл для себя благословенный Дюк Нюкем и Старкрафт. Кроме того, посредством школы я попал в знаменательное заведение – недогазету для подростков «Гном», которая на общественных началах дышала на ладан с самого своего открытия (по понедельникам, средам и пятницам, в помещении газеты заседали нумизматы, и мы, листая каталоги с монетками, гадали, что они тут могут делать по нескольку часов). Там я получил свое нынешнее погоняло и познакомился с милыми людьми. Нами верховодил милейший, но запойный человек с творческим прошлым Игорь Олегович. Гномское прошлое, конечно, дало мне слабое представление о журналистике и бла-бла-бла, но речь не о том. В Гноме обретался старшеклассник из нашей с Фолко школы Паша - Сталкер, как позже выяснилось, Брестскай. (именно –кай. Выходит герольд с трубой, трубит и объявляет: Стааалкееер Брееестскааай!) Это я к той милой гипертрофированной патетичности, с которой все причастные фэнтези-тусовке к себе относились. Ну а че? Все грешны, но юность, понять можно. Этот самый Сталкер (Привет, Сталкер!) заинтриговал: мол, клуб, «Коготь Грифона», - говорит, - мечи-кольчуги, Толкиен, ролевые игры. Конечно, когда я обо всем этом услышал, юное сердце радостно затрепетало, ибо я был не чужд рыцарской романтике и запредельным путешествиям (альманах «Приключения и фантастика», серия «Век Дракона», журнал «Мы», библиотека общежития № 12 города Бреста, еженедельно и с удовольствием.) О Толкиене я был не ухом ни рылом, и полагал эльфов, о которых Паша тоже упомянул, насекомоподобными гоминидами из сказки о Дюймовочке. ( И эльфы, кстати, меня настрожили. И, как позже выяснилось, не зря.)
Долго ли коротко ли, пришел я летним вечером к подножию вершины, которую мне еще только предстояло покорить в будущем. При входе в университет собрались милые девушки и молодые люди, длину чьих волос очень не любили в моем дворе (тогда двор был еще моим активным жизненным пространством).
В те далекие - предалекие времена еще не было (по крайней мере в нашем городке) четкой классификации субкультур, все волосатые были либо, скажем, любителями тяжелой музыки, либо откровенными панками (хотя эти тоже любили тяжелую музыку), короче, от хмурых длинноволосых юношей в косухах веяло некой хаотичностью, холодным протестом, «Союз-апполоном» и скрытой угрозой («А у нас сатанисты в прошлом году человека зарезали!»)
Меня, человека привыкшего к суровому общению в закомплексованной и безыдейной гоп-компании, приняли на редкость тепло, что мне сразу понравилось. Сначала все хохотали над непонятными мне шутками, где фигурировали слова «эльфы, Гондолин, орки, кольцо всевластья» и пр. Я , понятно, тоже похохатывал, но так – таинственно, чтобы никто не догадался, что мой внутренний голос кричит: «Прочь! Беги отсюда!» Эльфы какие то, думал я, готично затягиваясь. Но люди - то, люди вроде хорошие…
Люди действительно оказались хорошими – они вроде бы как играли в какое то рыцарское сообщество с несколькими главными, но которые первые среди равных. Звучали лозунги, витало в воздухе проведение ИГРЫ (божемой, думал я, что же за неебическое это мероприятие - ИГРА), кроме того витало в воздухе очищение Бернардинского монастыря в Крепости от зеленых насаждений, которые оный разрушают. («Общественная деятельность», поставил я галочку). И последнее, что я узнал, мне нужно выбрать расу. И что эльф – это тоже раса. После ликбеза на скорую руку, я решил что я – хаотично-добрый, и - стал эльфом. Более того, в эльфах нет ничего зазорного, так как они мудрые, бессмертные, любят играть на музыкальных инструментах, и они – за добро, - объяснил мне эльф по прозвищу Маньяк. Как раз мне подходило – в Доме Офицеров я натаскался мучить гитару и мелодично подвывать про город золотой и что Спаситель ходил по воде. Эльфы так эльфы. Со времен Волшебника Земноморья и Дюка Нюкема, в моей интеллектуальной сфере до того не появлялось ничего более интригующего.
Последовало несколько замечательных летних недель в руинах Бернардинки – так мы называли монастырь. Среди аутентичных бурых кирпичей семнадцатого века, увитых хмелем, среди запахов нагретого разнотравья, на героической, без шуток, земле Крепости, мы срезали деревья, проросшие в архитектурное наследие, стреляли из самопальных луков, сражались на чахлых дюралевых мечах, благородно дружили, сочиняли истории, строили планы, были прекрасно юными и полными надежд, и вся эта толкиенская романтика вместе с теми летними днями и запахом старого камня проникла в меня еще до прочтения нужной книги. И, как то само собой, во-многом благодаря моему буйному воображению, все мои новые друзья стали для меня этими замечательными грозными витязями, прекрасными девами, и могущественными волшебниками. И, хоть режьте, но тогда это было нормально и хорошо – кто-то играл свои эти призрачные роли больше, кто то меньше, но все мы тогда состояли в волшебном тайном обществе Монастыря, и никто не смеялся, если ты что то не так делал, всегда помогал другу, слушал и слышал тебя, а для 15-летнего мечтательного подростка – это ой как важно.
Более менее все уяснили себе, что такое ИГРА, и увлеченно к ней готовились. Стало известно, что монастырь избран неслучайно – он будет представлять собой некую крепость, которую некто будет штурмовать, а некто – охранять. Из бревен было сделано подобие ворот – даже с пропиленной бойницей для стрелка. Были наделаны стрелы – из специального кустарника! Оружие было на вес золота – на 15 человек было два грустных дюралевых обрезка и нисколько рому (помнится, мы вообще тогда не пили). Остальные мечи были из дерева. Что? Костюмы? Окститесь, какие костюмы! Считалось, что чем больше черного на тебе, тем больше ты в теме. Поэтому в ходу были черные гольфы с джинсами. Гольфы иногда заменялись футболками того же цвета с изображениями страшных морд.
Итак, все было готово. Паша-Сталкер собрал нас в один прекрасный день и стал вещать. Надо сказать, что Паша был докой в ролевых ИГРАХ, так как дружил с Лордом-Ваней из Минска (подумайте! Из самого Минска!) и даже по-моему к тому времени в чем то участвовал. Итак, нам было велено разделиться на команды – Темных и Светлых. Темные во главе с Мелькором (как мне объяснили, это был такой демон-альфа-самец у Толкиена, а играл его хороший человек Лотар) должны были защищать свою крепость Ангбанд, а светлые во главе с Гэндальфом (это такой крутой волшебник, роль исполнял некто Сатирикон – маг-по-жизни, крайне подозрительный скандальный тип) должны были Ангбанд изничтожить. Я тогда особо не просекал всех сюжетных перипетий творчества Толкиена и с легким сердцем пошел в Темные. В нашей тусовке я был новичком, поэтому получил в качестве оружие большой дубец и звание балрога (это такие бета-демоны). Кроме того, вожаки наших двух стай обладали супероружием – у них были желтые теннисные мячики, которые играли роли огненных шаров и при попадании снимали у тебя 2 хита, тогда как всего у тебя их было 3. Попадание простого оружия лишало тебя 1 хита. Когда все хиты иссякали, нужно было оправиться в страшный подвал Бернардинки, где всегда холодно и осклизлые валуны фундамента жирно блестят в свете зажигалки. Это была как бы Страна Мертвых – Мертвятник, где нужно было отсидеть определенное время и, значит, реинкарнироваться.
Итак, все роли были распределены. И тут Сталкер наморщил лоб и сказал, что забыл самое главное. Забыл про Мастера. А кто это – спросили мы. Оказалось, что это самая неинтересная должность в игре – это тот, кто следит за исполнением правил ИГРЫ – ходит, смотрит, считает чужие хиты и призывает всех честно умирать. Мастером выбрали Пашу – молчаливого парнишку, который был еще более зеленым новичком, чем я. А че я?, - резонно спросил Паша. Давай, давай, - ответили мы, - считай хиты, а мы пока подеремся. Для безопасности Паши, его отправили бдить на частично сохранившийся второй этаж монастыря. Паша уныло поплелся наверх.
И ИГРА началась. Трудно описать все что происходило в те чудесные сорок минут. Вожаки в чудовищно патетичных выражениях про Тьму и Свет посылали друг друга нахуй, чем знаменовалась новая порция жестокого мочилова. И новая. И новая. Девчонки визжали, их стрелы летели вкривь и вкось, иногда неимоверным образом попадая в участников вакханалии, но чаще – в мастера Пашу. Паша что то жалобно блеял сверху, но его, разумеется, никто не слушал. Дюраль и дерево гремели друг о друга в облаке поднявшейся пыли. Летели возгласы вроде: «Проклятье!» или «Они не пройдут!» Воздух заволокло желтыми мячиками. Мелькор размахивал своим огромным посохом и рычал что-то матерное. Гэндальф резво прыгал, иногда в замахе попадая по своим. Периодически ИГРУ останавливали и выясняли, кто дал по яйцам тому или иному эльфу, либо почему балрог Малдер ловит фаерболы и кидает их обратно. После решения проблемы, жестокая резня возобновлялась.
Чем все закончилось сюжетно, я не помню. Да и имен доброй половины участников я не помню, чего уж там. Когда пыль улеглась, все уже жевали бутерброды, живо делились впечатлениями, прикладывали подорожник к разбитым в кровь запястьям, советовали Гэндальфу-Сатирикону что приложить к фингалу. И это было прекрасно.
И тогда, почесывая недвигающейся рукой подвернутую ногу, подумал, что, пожалуй, я еще поиграю в ролевые игры…
|
