Heruer
Понедельник, 11th Июль 2005, 14:16
Cумбурно от меня.
Игра получилась неплохая, скажем так, даже, хорошая.
Для меня игра началась со второго дня – как и просили меня мастера. Задуманный ими ввод меня в игру не удался по причине излишней скромности одного юного игрока, который так и не осмелился со мной заговорить. Это, впрочем, не самое страшное, что могло бы случиться. Моя главная претензия ко мне самому – это незнание польского языка. Когда с самого начала игры мы столкнулись с ограбленной польской паненкой, которая говорила только на родном языке, понять ее было можно, но вот ответить... А при этом мой персонаж, младший паныч Михал Силевич только что прибыл из Кракова, где учился несколько лет юриспруденции (иуденции, как это обозвали в деревне, сделав вывод, что учился Михал на жида). У меня было желание освоить польский разговорный, но реализовать это желание я не смог. Виноват, сугубо сам. Поэтому в дальнейшем мой персонаж в основном молчал. Была мысль также по приведению себя к шляхетской моде этого периода. Но для этого нужно было бы полностью выбрить голову, сбрить бороду и отрастить нормальные усы. Но в этом сезоне я внешний вид свой ориентирую на Варфоломеевскую ночь. В общем вся моя Краковость свелась к двум формулам римского права, фразам вроде того, «круля Жикгимонта бачив я, Богдан, вот як тоби зараз.»
По прибытии нашел Диканьку в запущенном состоянии. Никто не работает, все пропито. Бывший поп перед смертью пропил в церкви крышу, крест, большую часть иконостаса и умер. Мой брат Богдан остановился на постой в одной из самых разбитых холуп на Диканьке. Хозяйка – вдова Степаниха, баба работящая, но мужа своего, похоже, довела до того, что он утопился в колодце. Никто в Диканьке не хочет работать, платить оброк. А виной тому то, что стоит там хутор, где живут реестровые козаки – полковник, есаул, да еще несколько. И все мужичье на деревне вослед им тоже кричит я – козак, я – козак. Два хлопа – самые наглые – Остав Горилко да Грицко Коваленко – бывают только в двух состояниях – «вще пьяны да вжо пьяны». Шинкарь – жид Ицхак торгует вином, горилкой и... бубликами...., несмотря на то, что суббота. Но это объясняется тем, что козаки, которые к нему ходят уверяют его, что нынче четверг, а никак не суббота, а как не поверить таким важным панам. Вот уже третью неделю никак не наступает суббота. Словом, увидев все это, а также грязные улицы, покосившиеся хаты, баб с семечками, уловив ноздрями запах свежего навоза, моя душа не выдержала: в Краков, назад в Краков. Выбить из отца денег, рекомендацию и в Краков. Слава Пану Богу у отца было мнение такое же. Присматривать за владениями (то есть бродить по Диканьке) останется старший – Богдан, сам батьку отправится в Полтаву, а мне он пообещал выхлопотать местечко в Кракове.
Ограбленная паненка, которую мы нашли на рассвете не помнила, кто ее ограбил, но смогла описать, как выглядит ее кошель. Разыграли с братом в кости, кто остается при паненке, а кто идет искать кошель – я выиграл и остался. За 10 минут показал паненке все наши достопримечательности – хаты, козаков, церковь, шинок. Потом стало скучно. Между делом купил саблю. Из Кракова я приехал со шпагой – брал в Кракове пару уроков фехтовальщика из далекого Милана. Но если в Кракове шпагу воспринимали как модную экзотику, то в Диканьке могли просто не понять. За саблю я отдал 2 рубля, не особо думая, что это за деньги – это были все мои деньги, собственно говоря. Позже выяснились две милые подробности: во-первых, жид продает стопарик вина за рубль...То ли сабли дешевые, то ли вино дорогое. И уже после игры стало ясно, что сабля была козачьего есаула, который не то пропил, не то проиграл ее черту. И купил ее я у черта...
Вскоре нашу хату навестил новый, назначенный из Киева поп. Поп сообщил, что приход теперь будет униатским, что нас порадовало. Попу мы обещали поддержку, а про униатство решили особо не афишировать. Сам я вообще в Кракове принял католицизм, но решил те немногие дни, что проведу в Диканьке об этом не распространяться – только отцу и сообщил. Состоялась служба. Перед ней Богдан умудрился что-то ляпнуть про униатство при местном дьяке. Чем вызвал ненужные подозрения. А на службе нашлись-таки разумники, которые поняли, что служба униатская, что молились мы за здравие Папы Клемента. И хоть и вспоминали вторым нашего киевского епископа – митрополита Петра, все равно про Клемента кто-то расслышал. Возникло первое противостояние козаков и шляхты. Те кричали, что униатская церковь им не люба, что римскому Богу они молиться не станут, что она от дьявола и все такое. Богдан был сторонником радикальных мер: церковь на нашей земле, нам и решать какой она будет. Можем оставить православной – тогда платите нам ренту, что пользуетесь нашей землей. Можете собрать деньги и построить на своей земле православный храм – мы возражать не будем. Наконец, можете, так и быть – выкупить у нас эту землю. Козаки кричали, что церковь всегда была православной и будет православной, что униатского попа они туда не пустят, что хату нам спалят, что платить ничего не будут, как никогда не платили, так и теперь. Пока дело не дошло до сабель хватаю есаула да отвожу в сторону. Договариваемся, что пока не решен вопрос с землей – а без полковника они со своей стороны ничего решить не могут. Пока нет другого попа, а церковь одна, пусть в ней проходят две службы – с православным дьяком одна и с униатским батюшкой другая. Уф, шаткое перемирие установлено, гнев прошел, разошлись.
Между тем, был найден кошель паненки. Богдан обнаружил его перед службой в хате Грицко Черноду.... тьфу, Коваленко, торговца табаком. Коваленко рассказал, что с утра заходил к нему высокий, чернявый, усатый и бородатый человек за табаком, за который отдал весь кошель. Кошель Богдан выкупил по цене купленного табака со всем его содержимым, а Коваленко попал под подозрение. Но теперь у нас были приметы грабителя или сообщника – высокий, чернявый, бородатый. Кстати, пока вся деревня ходила на службу разные вещи были чертями перетасованы по разным хатам.
Я попросил козаков просигналить, если они увидят кого похожего и вскоре подозреваемый был найден. Был он, правда, не высок, но черняв, бородат. Говорил по-ляшски и был крайне подозрителен – ходил по хатам, спрашивал кто где живет, сколько людей, какая есть скотина и прочее, прочее. Мы, конечно, знали, что от круля Жикгимонта Августа по стране разъезжают переписчики, но были не готовы к тому, что он будет гол как сокол и без королевской грамоты. Пришлось проводить разбирательство, будить Коваленко для опознания, а потом отпускать переписчика. Ошиблись. Отпустили без всякой охраны. А она была ему нужна. Вскоре он перешел к переписи козачества и наговорил им много приятных вещей – что будет их земля по крулем польским, что быть им всем хлопами, кто не в реестре, что быть им католиками и так далее. Говорил, похоже по своей инициативе, за что был схвачен, оглушен есаулом и затащен в кузницу. Но все это произошло у меня на глазах. Пока есаул бегал за козаками, я ворвался в кузницу. Но дотащить до своего дома переписчика, которого уже успели засунуть в петлю, я не успел по неигровой причине – появился сторож ( и не дядя Коля, а второй). И пока мы с ним объяснялись на горизонте показалось казачество. Так началось второе разбирательство казаков и шляхты.
Тут мне надо немного объясниться. Представьте себе человека, который только что со столицы, который давно не был в казачьем кругу и совсем привык от такой картины:
1. козаки (т.е. мужичье) орут во всю мочь при панах.
2. паны орут им в ответ точно так же.
Нет, решил я. То что хлопы орут – неправильно. Но раз уж так стало принято тут, то негоже нам, шляхте-рыцарству уподобляться быдлу. Когда хлопы орут, паны будут молчать. И молчал, говорил мало, и только когда остальные слушали.
Все это время я размышляю вот о чем: они (козаки) переписчика. Который их обидел, щас запорют до смерти, или повесят, или утопят. А король потом за своего чиновника Диканьку с землей сравняет и ему будет пофиг почему мы, Силевичи, козакам не помешали.
Удалось сделать главное – спасти бумагу, в которой содержались записи. Также убедили козаков, что лях пошутил, и потому с ним тоже надо пошутить – отвесить пяток плетей за пять оскорбленных козаков. Только, настоял я – тащите его вначале на свою козачью землю. Сказано – сделано. Переписчик удалился, живой, почти здоровый и с грамотой.
Потом мы смотрели батлейку – очень здорово, спасибо Анджес, Прото и Эдварду. Позже на заднем дворе нашей хаты затеяли спор шляхтич пан Богуслав и кузнец Вакула – что лучше сабля или коса. Решили, что судить спор будет паненка Барбара. Один саблей, второй косой прокладывает дорогу по траве так, чтоб паненка могла пройти. Косили колоритно. Шляхтич быстрее, но кузнец чище. В это время в деревне поднялся крик, а через нее понеслись татары. Каждый выскочил кто с чем, но первым быд кузнец. Он принес две головы. И по суду паненки выиграл соревнование.
Между тем на раю деревни был замечен чернявый и бородатый, правда, невысокий незнакомец. Он был уличен во лжи при ответе на вопрос. Потом был заподозрен в краже шапки у одного из казаков. Еще он сообщил, что он тут не один. Сходили за прочими. Нашли своего. Поделили с козаками злодеев – им шапкокрада, нам того, кто крал кошель. Своего козаки били, а мы своего – судили. Допросили. Сводили к Коваленко на опознание. Тот говорит, похож, но кто знает. Посекли. Тот стоит на своем, что не крал. А Коваленко уже говорит – тот, точно тот. Посекли Коваленко, тот стоит на своем. Решили, что Коваленко не врет. Злодея при паненке казнили – вздернули. Уже потом выяснилось, что то был черт и пытка наша ему была – побоку. Так что теперь можно гордится – паны Силевичи черта вздернули.
Потом был второй татарский набег. После того, как он был отбит Богдан веле татарские трупы усадить на кол перед деревней. Меня передернуло, но приказ мы выполнили. Для себя я решил, что Диканька остается в твердых руках, но линять отсюда надо.
и внештатная ситуация. Играть я дальше мог, но не хотел, пока мастера не вынесут решения. Мастера решили так же, как решил бы сам я и я немного успокоился.
С середины игры я затаил обиду на Остапа Горилко, который к нам пришел с криком «хлопцы, на войну пойдемо!». А когда еще и мать родная от него отреклась, дескать жить невозможно, пьет не просыхает, мать с хаты гонит и все такое, зашли мы с гайдуком в темную хату, где он лежал раненый, поковырялись немного, вышли, вытерли сабли , да сообщили деревенским, что Остап Горилко умер от ран. Мать была рада.
Купалье вышло странным. Но здесь я не в обиде.
Единственный недочет игры на мой взгляд – очень слабая подготовленность тех. Обеспечения. Ну и, конечно, то, что два полевых мастера к игре отнеслись менее серьезно, чем главный. Впрочем. От второго я, например, не пострадал. А вот от первого – было.
Но в целом – хорошо. Впервые видел столько быта, столько фольклора. Конечно, очень классный полигон.
Очень жаль, что не видел первый день и Хому Брута в церкви, ходячую панночку-покойницу и прочее.
Что поехал – не жалею ни капли.
Да, продолжение делать не надо.
лучший для меня игровой момент: убийство Остапа Горилки
лучший неигровой момент - диптих "козаки на войне"
Благодарности:
Мастерам- за сам процесс.
Богдану (Арс), Степанихе (Клэр), пану Богуславу (Мориону), пану Владиславу ( имя не знаю), панне Барбаре (Гутвин), гайдуку панны Барбары ( забыл как звать – из Гродно) – за наш внутренний быт и уют, игру внутри нашей малой группы.
Архану – за то, что спустил штаны и дал себя выпороть.
Есаулу (Лорд) – за колоитную игру.
Полковнику (Рэзор) – за внешний вид.
Деревенским бабам – за сплетни, семки и фон.
Попу и дьяку (Кэб и Киса) – за службу.
Тинтагельской молодежи – за батлейку.
Всем, кто пел песни и водил игрища. Присоединиться к вам очень хотелось, да не можно нам, никак не можно.
Дисреспекты:
Полковнику (Рэзор) – за вопиющее нарушение игровой этики.
Остапу Горилко (кажется, его зовут Стас, кажется, он из Бреста) – не бывать ему игроком. Долой!
Всем, кто курил открыто дешевые и дорогие сигареты.
И еще – с подонковской лексикой на играх пора завязывать. Хватит. Ухо резало не сильно, но отсылало к совершенно не нужному Диканьке субкультурному пласту.
Нариэль
Понедельник, 11th Июль 2005, 15:08
Мне игра понравилась, потому что того, чего я хотела, я добилась - почувствовала себя гарной украинской дивчиной

Вообще, "бытовой" пласт игры, по-моему, оказался реализован на 100%. Особенное спасибо:
1. Мастерам - за роскошный полигон.
2. Моей игровой семье - за игровую семью

3. Односельчанам - за игры, за посиделки с песнями и вообще за компанию

Отдельное спасибо Джен за проведение игр и за героическую поддержку пением и тетке Ядвиге - она была супер!
4. Батлейщикам.
Не понравилось:
1. Все, относящееся к мистическому плану. ИМХО было бы лучше, если бы нечисть в Диканьке все-таки водилась в основном в виде слухов. А так уже после первой ночи на нечисть реагировать не хотелось вообще никак.
2. Игротехи "со стороны". Тот набег татар, когда убили кузнеца и ранили моего брата, мне на корню зарубил начинающуюся перспективную сюжетную линию. А на фиг он был нужен на изначально "небоевой" игре, лично мне непонятно.
3. Упившиеся, особенно умники, начавшие среди ночи ломать дверь в хате сторожа. Все-таки головой надо иногда думать.
Arhan
Вторник, 12th Июль 2005, 18:56
Положительно, игра удалась. Говоря умным языком Шамары, завершил большое количество гештальтiв.
Спасибо мастерам за замечательную идею и очень прелестную её реализацию.
Также хотелось выразить благодарность:
Силевичам (Хэруэру - за потрясный образ, Арсу - за очень уверенную игру, красивый арест, допрос и пытку в течение субботы и ещё одному пану (извини, забыл имя) - за очень острый игровой разговор вечером того же дня.
Высокому бородатому чорту за общение и за неусыпную заботу о моей душе

Извини, но условия твоего я выполнить не пожелал (была глубокая внутренняя борьба с самим собой, в ходе которой я решил, что если загублю ещё три души, то самому с таким грузом жить будет ещё тяжелее).
Галю (Дженнифер) за то, что удирала от меня всю игру. Извини, спьяну слегка переборщил. Всё равно всё было понарошку.
Жиду (Аданычу) за то, что создал замечательный образ и поддерживал его всю игру, а так же за неусыпный труд.
Незнакомой паломнице (Кукушке!!!) за то, что разбудила меня шёпотом о спасении души, когда как другие не могли разбудить воплями о басурманах. Нашла слова, которые для меня как громом прогремели и моментом заставили оказаться на ногах.
Дельфе за колоритный образ гром-бабы. Опасался даже такой негодяй, как я.
Полковнику и Есаулу. Гарни козакi.
Ганю та Галю за замечательные песни.
Всем девушкам и парням, с кем по игре так и не встретились за то, что игра шла везде и всегда.
Играл я купца Грициана Коваленко, заложившего душу чорту ещё двадцать лет назад (за богатство). Богатства нажил много, но стал за это время злым, чёрствым и часто топящим печаль в горiлке. Единственный человек в Диканьке, с кем имел нормальные отношения - Павло Пархоменко (Корвин), с остальными - довольно натянутые.
Ждал прихода чорта. Он пришёл. Но цена, которую он потребовал за выкуп души, оказалась слишком высока - привести ему три других души замест своей. По сути, моя душа после такого всё равно горела бы в аду. Разница невелика. Думал весь вечер и часть ночи, решил не выкупать.
А на следующее утро чорт в награду за такую моральность мне её банально пропил

Короче, острых ощущений хватило. Ещё раз всем спасибо.
ilnur Цитата |
А вы проведите следственный эксперимент - поезжайте в какую-нибудь деревню и попытайтесь ночью вышибить топором дверь в какой-нибудь хате. И посмотрите на аутентичную живую реакцию. |
Пример не совсем корректен либо не совсем точен. Если ты имел в виду современную белорусскую деревню, то менталитетом она даже издалека ни чуточки не напоминает козацкую Диканьку, в которой каждый мужик в прошлом козачил, а практически каждая баба такого мужика либо уже захомутала, либо пытается сделать это в ближайшее время.
Daedin
Цитата |
Долго буду помнить паленую водку пана Коваленки |
Сам ты паленый

Отличный первач. Брестский, кстати. И башка после него не болит. Только ноги и рёбра...