QUOTE Хорошо укрытые скалами, холмами, пригорками и окопами, буры спокойно поджидали англичан, внимательно следя за каждым их движением.
И все же добровольцы были немного сбиты с толку. Их противников словно подменили. Куда девались белые каски, султаны на шлемах, яркие мундиры и кожаная амуниция англичан! Как сквозь землю провалились медные и жестяные воинские побрякушки. Не осталось и намека на яркую окраску: ни следа белого, черного или другого резкого цвета. Тусклый, блеклый строй английской пехоты двигался на буров какой то расплывчатой громадой.
Что бы это значило?
Фанфан, лежавший рядом с Сорви головой, нашел меткое словечко, характеризующее эту странную перемену в английской армии:
— Можно подумать, что англичанишки выкупались в патоке. А, хозяин?
Сорви голова рассмеялся и ответил:
— Они получили форму хаки.
— А что такое форма хаки? Растолкуй, если можешь, пока не началась потасовка.
— Ну что ж, это совсем нетрудно. Англичане, желая стать как можно незаметнее для слишком уж зоркого глаза наших друзей — буров, приняли на вооружение новую форму цвета не то ржавчины, не то испанского табака. Этот тусклый цвет диких каштанов почти сливается с землей, благодаря чему войска, находящиеся на большом расстоянии, становятся невидимыми. Тем более что у них решительно все окрашено в цвет хаки: шлемы, каски, куртки, брюки, ремни, ранцы, ножны сабель и штыков, одеяла, футляры полевых биноклей, фляги, гетры и патронташи. Поэтому, куда бы ты ни направил взгляд, он всюду встретит однотонную тусклую окраску, ничто не бросается в глаза.
— Славно придумано! Но раз уж господа англичанишки занялись этим, почему бы им не разукрасить себе заодно руки и лица? Вот был бы маскарад, сударь ты мой!
— Ты воображаешь, что шутишь? Не знаю, дошли ли они действительно до того, чтобы красить лица и руки, но в санитарном поезде рассказывали, что белых и серых коней перекрашивают в хаки.
— А почему бы не выкрасить и полковых собак? Тогда хаки стал бы национальным цветом англичан.
Национальным цветом?
Да, это верно! Фанфан прав. Превратив армию в одно тусклое пятно, хаки обесцветил и всю английскую нацию. В каких нибудь несколько дней этот цвет стал символом крикливого, грубого, беспокойного и кровожадного империализма.
Прежде всего этим цветом завладела мода. Женщины нарядились в платья цвета хаки; ленты, занавески, белье, кошельки, табачные кисеты, носовые платки — все цвета хаки.
Газеты, выпущенные на бумаге хаки, выдерживали десятки изданий. Их листки развевались над ликующей толпой, как развернутые знамена. Нищие, одетые в отрепья хаки, собирали прямо таки золотую дань.
Потом буйно разрослась литература хаки. Ибо разве не хаки вся эта литература, до безумия возбуждающая британский шовинизм, сводящая с ума великую английскую нацию и пытающаяся доказать ей, что двести пятьдесят тысяч ее солдат, побитых и посрамленных двадцатью пятью тысячами бурских крестьян, суть лучшие в мире войска!..
Хаки стал также цветом теперешнего правительства. И он останется цветом правительства завтрашнего дня, ибо выборы будут проходить под знаменем хаки. У Йорка была белая роза, у Ланкастера — алая, у Чемберлена — хаки.
Для упрочения славы Великобритании хороши все средства!
|
