очередной расказ моего брата...он точно меня убьёт...
А вам снятся глубокие глотки?
Сначала в сон вторглись непонятное шипение и смех. Потом зловещие звуки переросли в хрипящий шепот. Слова лились раскаленным золотом, оплетали руки и ноги, стремясь принять нужную им форму. И когда в заклинание прорвался сухой старческий хохот, Виталя узнал в нем старуху. Ту самую из магазина, что сегодня с беззубой улыбкой, как бы невзначай, вырвала волосок, проведя скрюченной рукой по его шевелюре. «Хороший у вас мальчик»…
Поршень страха выталкивал крик из детского горла. Виталя чувствовал, как напрягаются связки, но сдавленный воздух без шума выходил изо рта.
Потные ступни парнишки ерзали по покрывалу, сам он увяз в липком одеяле как муха на клейкой ленте. Виталик знал, что спит, но никак не мог проснуться. А потом в кошмаре появилось нечто более ужасное, нежели старая ведьма. Поверхность, на которой он лежал, стала мягкой и податливой. Из ее глубины поднялась рокочущая вибрация. Мальчик узнал эту дрожь. У него самого не раз урчал желудок, от аромата приготовленных матерью вкусностей.
Влажные губы разошлись под ним и медленно поползли по телу. Обильные слюни смачивали жертву. Теплое волокно прижалось к нему, и ротовые мышцы твари начали проталкивать мальчика дальше в глотку. Виталя почувствовал себя мышкой в пасти питона. Напрасно он извивался - с каждым рывком перекатывающихся мышц его заглатывали все глубже. Скользкие усики обвили лодыжки, и тогда он сделал отчаянный рывок. Тварь среагировала молниеносно и сдавила мальчика так, что воздух вырвался из него словно из клизмы.
Постороннему наблюдателю, если бы таковой оказался рядом, могло показаться, что парнишка, мечущийся в своей кровати, проглотил лом. Он лежал скованный невидимой силой: руки – по швам, ноги вытянуты, как у оловянного солдатика; а плечи поднимались и опускались, будто он пытался высвободиться из пут.
Губы сомкнулись над ним. Тварь сглотнула. Детские ребра смялись под чудовищным напором, и Виталик скользнул дальше со скоростью мыла выскочившего из сжатого кулака. Сверлящие жгутики обхватили за бедра. Они впивались в него, лезли под кожу, впрыскивая там обжигающую слизь. Из стенок глотки сочилась та же жидкость. Живая камера заполнялась желудочным соком. Ее стенки сократились, жидкость накрыла Виталика с головой и отступила. Стало невыносимо душно, защипали глаза, горькая слизь попала в рот.
Маленькая зеленая точка замигала в темноте. Мальчик таращился на нее, пока не понял, наконец, что это будильник подает сигнал, что он включен в сеть. Виталик облегченно вздохнул, и тут же стянул с себя влажное одеяло – уж больно оно походило на ту мертвую хватку…
Он лежал некоторое время, глубоко дыша, наслаждаясь холодом испаряющегося пота, пока не почувствовал острую необходимость посетить туалет. Шлепая босиком по холодному полу, он пересек коридор двухкомнатной квартиры. Зуд не оставлял его тело. Он включил свет на кухне, в ванной и туалете. «И почему такие сны снятся, только когда ты один дома?» - подумал он.
Мальчик смотрел, как оранжевая струйка разбивается о белый фаянс, и прикидывал, как скоротать время до рассвета. Спать ему совсем не хотелось.
Вдруг до Виталика дошло, что он не слышит плеска. Что-то скользнуло с его наклоненной головы и шлепнулось в унитаз. Дети, играя в войнушку, кричат «та-та-та», озвучивая выстрелы, а в его голове раздалось: «плюх». Виталик дотронулся до лба и почувствовал, как пальцы медленно погружаются внутрь. Мутная слизь похожая на раскисшее мыло облепила пальцы, курчавые волосы торчали из нее спутанным бантом.
Стоило Виталику подумал, что нужно смыть отвратительную гадость, и тут же он очутился в ванной. Но это была не его ванная. Из дыры над умывальником, где раньше висело зеркало, выпучивались похожие на распухшие десны бардовые мясистые куски. Внутри, в объятьях сочащейся горечью плоти, корчилось его отражение. Тающее свечой, с полупрозрачной кожей и кровью, проступающей через нее словно через промокашку. Оно было реальным. И оно таяло на глазах. Мочка вытянулась в продолговатую жирную каплю и, набравшись крови, сорвалась в умывальник. Толстый, словно дождевой червь, отросток высунулся из ноздри.
Виталик стиснул зубы.
— Просн-н-нись! – прошипел он, оседая на корточки. – Проснись!!!
Он растеряно ударил себя по коленям дрожащими от усталости, страха и напряжения кулаками.
— Ну проснись же!
Тонкие нити страха змеились по нервам, прошивали мозг, спутывая его в отмирающий клубок отчаяния. Виталя заплакал. Он не знал что делать. Совсем как в тот далекий вечер, события которого вместе с обликом отца почти стерлись из детских воспоминаний.
…Широкие мокрые хлопья выныривали из вечерней тьмы и оседали на огромном окне детского сада. Пустые аккуратно застеленные кроватки тонули в темноте остывающего помещения. Игротека захлебнулась тишиной. На полках теряли тепло детских рук пластмассовые трупики кукол, и холодный свет уличных фонарей застыл в мертвых глазах. Машинки и кубики, не без помощи заботливой воспитательницы, вновь оказались захоронены в деревянных саркофагах. Ветер пнул морозным сапогом в окна, и в туалетных трубах загудел обиженный призрак забытого мальчика.
Только в неуютном коридоре горел свет. Открытые дверки вещевых шкафчиков обнажали незамысловатое нутро. Виталик сидел на выдвинутой из-под них скамье. Тело мальчика сопрело под плотной шкурой мехового тулупчика, варежки свесились из рукавов и подрагивали на резинке словно лилипуты-висельники. Полосатая шапочка с мягким ежиком помпона извивалась в потных ручонках. Воспитательница сидела рядом, нервно поглядывала на часы и иногда выходила в свой кабинет и куда-то звонила. Она пыталась занять его разговорами, но от дрожи в ее голосе становилось еще страшнее. А искусственная улыбка уродовала ее прекрасное лицо, как масляный завиток безумца, решившего дописать «Джоконду».
В тот вечер за ним должен был заехать папа.
Гротескная шутливая голова дьяволенка, прикрепленного к рулевой панели, качалась на пружине, словно в приступе дикого смеха, когда разгулявшаяся пурга оборвала ток к стоящему на крутом повороте фонарю…
И в это самое время, воспитательница вдруг поняла, что все эти небылицы про ведьм, все те байки о проклятьях, что сотни раз она слышала из морщинистых уст своей прабабки – все это правда. Ольга Ивановна увидела, как на лбу Виталика проступил едва заметный шрам, похожий на куриную лапу. «Ведьмин знак». Это проклятье, как учила её прабабка, может наложить только очень сильная ведьма в минуты своей кончины, пометив своим знаменем род, что повинен в её смерти. Воспитательница теперь знала, что просидит с Виталиком еще долго. Так же, как знала она и то, что Виталик остался последним мужчиной в своем роду. И они будут охотиться за ним…
Воспитательница обняла Виталика, и теплые слезы покатились по ее щекам…
— Мама, забери меня отсюда, – как и тогда прошептал Виталик.
Но мама была далеко. Веселая музыка чужого праздника подстегивала ее в танце, и лишь где-то в незадурманенном алкоголем уголке сознания копошилось желание позвонить сыну.
А Виталик сидел в ванной, на холодном узоре черно-белых плит и тихо плакал. Наконец, пересилив страх, мальчик поднялся полный решимости вытащить свое отражение. Холодный безразличный блеск зеркала отразил его взгляд. Дыра пропала. Откуда-то сверху, может из вентиляционной решетки, послышался старческий голос. Слова слились в одну шипящую ленту и вдруг оборвались.
А мгновенье спустя на лбу мальчика проступили кровавые бусинки. Налившись багрянцем съехал в сторону нос.
— Мама!
Рука скользнула по двери, оставив кровавую полосу, похожую на след автомобильного дворника, и Виталик вывалился из ванной, больно ударившись головой. Мальчик поднялся, ему некогда было обращать внимание на красную тень оставшуюся на обоях и комок прилипших к стене волос – он должен позвонить Маме! Виталик сделал несколько скользящих шагов, и правая нога вместе с коленной чашечкой осталась позади. Мальчик рухнул, и кровь разлетелась по коридору как водные брызги из надувного шарика, что шаловливые дети бросают под ноги прохожим. Без боли, лишь с печальным смирением Виталик таял в окружении испаряющихся внутренностей. Ему не больно, значит это сон. А значит, он обязательно проснется. Ведь так?
Кухонное радио пропикало полночь…
Непрозванов Сергей
2007г.
|
